ты, нет.
Что будто ты сдался на милость врага
Что Родина – Мать не была дорога.
Всё может быть, всё может статься,
Но комсомолец – сибиряк
Не может быть Отчизне враг.
Не мог он в плен фашистам сдаться.
Кому нужны бравады и к чему,
Так до сих пор я, толком не пойму.
Источник грузный я проверил
Плюю в глаза тем, кто поверил.
Что ты погиб, сомнений нету,
Но где и как, нам знать бы надо.
Я писал запрос в газету,
И эта грязь всплыла в награду.
Но мы – живые не позволим
Над памятью твоей глумиться.
И те, кто пакость нам подстроил,
На этом свете не проститься.
За поздний разговор ещё раз извини.
Нельзя забыть день твоих именин.
Обязан был помнить я круглую дату.
Обязан, как помнил когда-то.
.
В забывчивости нет большой беды.
Земных забот у нас не мало.
Владимир и Виктор – уже деды.
А это значит, что-то стало.
Стареет поколение твоё
Средь тягот, забот и дел.
При встрече друга спросишь: «Как житьё-бытьё?»
И думаешь: «Эх, как ты постарел».
Ведь дети нас уже перерастают.
Мы видим превосходство в их глазах.
И грустно память наши дни листает.
И годы мчатся, мчатся впопыхах.
Вам было лишь всего по двадцать.
Когда над могилою братской
Печально склонилась трава.
Теперь нашим детям за двадцать.
Двенадцать сестёр их и братьев
У нас же седа голова.
Да, тяжкий рок, несправедлив,
Что нет тебя в наших рядах.
Ты мог ведь так же быть счастлив,
Какая внучка на руках.
1973 год.
Послесловие:
Теперь тебе полста четыре.
Уже подняты все архивы,
а ясности как прежде нет.
« Был ранен», вот весь ответ.
1977 год.