не строили, на зиму спать не ложились.
Если поднималась вьюга или мороз становился круче, то медведи залезали в сугробы, отыскивали какие-нибудь ямки. Когда ненастье кончалось, они снова принимались бродить, злые, голодные…»
«Задумался медведь, шёл, едва ноги волочил, ничего не примечая вокруг, да и провалился в яму. То ли она от большого старого пня осталась, то ли вода весной землю размыла. Медведь хотел удержаться, лапой за молодую ёлочку ухватился. Ёлка сломалась и сверху яму с медведем, как крышей, накрыла. Хотел медведь наверх выбраться, когтями землю царапать стал. Но услышал, что в лесу вьюга начинает свистеть. А в яме тепло. На дне листья осенние лежат — ветром их, видно, нанесло. Тихо, не дует.
В лесу метели медвежьи следы занесли, на яму снега накидали — от обычного сугроба медвежью зимовку и не отличишь. Заснул медведь. Когда ему во сне есть хотелось — лапу сосал, про мёд вспоминал. Так и проспал до самой весны.
Вот с той поры все медведи и забираются на зиму в берлогу.»
Палей Артём