«Ночи стоят душные. В одну из них мы просыпаемся от грохота. Налет. Ну
что ж, нам уж не привыкать. Папа, правда, делает слабую попытку спровадить нас в бомбоубежище, но мама поворачивается на другой бок и притворяется спящей. Я корчу отцу рожицу, за что получаю легкий шлепок — для проформы. Разрывы бомб все учащаются. Дом то и дело сотрясает. Вой сирен, гул самолетов… Наши? «Мессершмитты»? Слышно, как сухо и отрывисто рявкают зенитки — зенитные батареи неподалеку от нас, на набережной Невы!»
«Ночи стоят душные. В одну из них мы просыпаемся от грохота. Налет. Ну что ж, нам уж не привыкать. Папа, правда, делает слабую попытку спровадить нас в бомбоубежище, но мама поворачивается на другой бок и притворяется спящей. Я корчу отцу рожицу, за что получаю легкий шлепок — для проформы. Разрывы бомб все учащаются. Дом то и дело сотрясает. Вой сирен, гул самолетов… Наши? «Мессершмитты»? Слышно, как сухо и отрывисто рявкают зенитки — зенитные батареи неподалеку от нас, на набережной Невы!»
Элла Фонякова
«Хлеб той зимы»